НОВОСТИ
КИНО И СЕРИАЛЫ
ИГРЫ
КОМИКСЫ
ТЕХНОЛОГИИ
НАУКА
СОЦИАЛЬНЫЕ СЕТИ
КОСПЛЕЙ
ПАРТНЕРСКИЙ МАТЕРИАЛ
МУЗЫКА
ТЕАТР
ДРУГОЕ
ОБЗОРЫ
СТАТЬИ
ОТЧЕТЫ
МНЕНИЯ
ПАСХАЛКИ
РАЗБОРЫ
ТЕОРИИ
ИТОГИ
ГАЙДЫ
ФАКТЫ
ТЕСТЫ
ВИДЕО
КОНТАКТЫ
БАЗА ДАННЫХ
ФИЛЬМЫ
ИГРЫ
Рецензия на спектакль «Комиссия», площадка «Скороход». А судьи кто?
ВТЫКАЙСЯ!
РЕЛИЗЫ КИНО
Доктор Стрэндж: В мультивселенной безумия 05.05.2022
Топ Ган: Мэверик 26.05.2022
Мир Юрского периода: Господство 16.06.2022
Род мужской 23.06.2022
Миньоны: Грювитация 30.06.2022
Тор: Любовь и гром 07.07.2022
Черный телефон 21.07.2022
РЕЛИЗЫ ИГР
Horizon 2: Forbidden West 18.02.2022
Elden Ring 25.02.2022
GRID Legends 25.02.2022
ELEX 2 01.03.2022
Gran Turismo 7 04.03.2022
Tiny Tina's Wonderlands 25.03.2022
LEGO Star Wars: The Skywalker Saga 05.04.2022
ПОСЛЕДНИЕ КОММЕНТАРИИ

Рецензия на спектакль «Комиссия», площадка «Скороход». А судьи кто?

Алёна Мороз | 18.05.2019, 01:31
Автор раздела "Театр", Санкт-Петербург
Email: morozjr.art@gmail.com

«Je m'appelle Romeo Castellucci» — начинает режиссёр Таня Вайнштейн свой иммерсивный перформанс, а его будущие персонажи предстают в образе псов, готовых броситься на неё. Это цитата из «Ада» Ромео Кастелуччи — масштабного визуального путешествия одновременно по Преисподней, миру современной культуры, подсознанию художника и самому театру как месту страданий и потрясающих открытий. В буклете к «Аду» Кастелуччи заявил: «”Ад” — монумент боли. Артист должен платить». Отчасти «Комиссия» — как раз про боль и счастье быть художником: творить собственный мир и следить за его самостоятельной жизнью. 

Это сеанс наполовину самоанализа, наполовину стриптиза автора: Таня Вайнштейн впускает аудиторию в творческий процесс. В фойе Скорохода она начинает творить ткань спектакля из пустоты, а в его ходе незримо присутствует, оставляя за собой право вмешаться и поменять условия. В общих чертах терзающие её трудности знакомы каждому творческому человеку. Это поиск собственного места в культурном контексте, страх перед белым листом, неограниченное поле экспериментов, которое вызывает паралич, вопрос о наличии права на ошибку, соображения морали и этики, ощущение себя заложником логики повествования...

Пусть и допущенный так близко до тела творца, зритель всё же остаётся зрителем. Заявленная иммерсивность пока что остается лишь словом: карточки для голосования, с помощью которых зал выбирает предпочтительный вариант начала, с разных сторон похожих оттенков, неразличимых в темноте. Поэтому подсчет голосов с последующей сменой стиля действия кажется профанацией. Театр для Вайнштейн — Господь, а Бог любит троицу, поэтому на третьем варианте она (как бы вслед за залом) останавливается.

Начинается собственно приёмная комиссия. Её состав карикатурен: преподаватели выведены со смесью обиды и боли с нежностью и восхищением, что ли. Последние сторонний, нетеатральный человек скорее чувствует, чем понимает. Потому как понимает он в первую очередь то, что театральный вуз — это оплот необъективности, самодурства и сексизма, эйджизма и всяческого шейминга, цветущий махровым харрасментом и живущий по священному принципу «Я — начальник, ты — дурак». Это выглядит как проработка травмы: такая вот странная, но любимая семья, которая дала тебе много хорошего, но при этом немножко поломала. Проблемы системы театрального (и не только) образования обшучиваются со всех сторон, причём с какого-то момента Остапа начинает нести, и тупыми объявляются одним махом все топовые актеры и режиссёры последнего столетия, от Хаматовой и Миронова до Немировича и Станиславского. 

К слову, в спектакле много непристойных, банальных, а то и откровенно глупых шуток, и это такое guilty pleasure (кто никогда не шутит пошло, пусть первым кинет в меня камень). Интересный, кстати, эффект: я обычно очень против юмора ниже пояса, потому что считаю, что он идёт в ход, когда не получается пошутить хорошо. Но здесь он по большей части к месту — для настройки на волну интимного восприятия: «смотри, зритель, мы сочиняем всё сейчас, мы живем перед тобой, показываем тебе нечто живое и неотшлифованное и не боимся выглядеть как идиоты». Когда ты абитуриент, тебя это отчасти расслабляет. 

Собственно, иммерсивность выпадает только на долю абитуриентов — тех, кто покупает специальные билеты и садится на первый и второй ряды. Каждый из смельчаков выйдет на сцену и что-нибудь покажет (или попытается показать). Комиссии палец в рот не клади: актеры виртуозно группируются в прыжке и импровизируют, но иным «поступающим» уделяют до обидного мало внимания. Вся остальная аудитория никакой иммерсии не чувствует, зато может последить за тем, как получившие свободу зрители с недоумением и опаской ощупывают её границы: каждый последующий ведёт себя всё более раскованно. Однако ощущения эксперимента всё равно не возникает. Стреноженный традицией, находящийся в рамках конвенции «артисты-аудитория», зритель не может поверить, что от него вообще может что-то зависеть, что какие-то разрешённые ему вольности не просчитаны и не расписаны — отсюда много отзывов о преобладании «подставных» среди абитуриентов. 

Пространство сцены в традиционном театре глубоко сакрально (поэтому, например, зрителя с цветами на неё ни за что не пустят). И даже в отсутствие возвышения и бархатного занавеса она воспринимается с неким трепетом. Вайнштейн проделывает интересную штуку: сначала запускает на неё толпу непрофессионалов и десакрализует её, а потом историей об уличном артисте сакрализует обратно, уже по-новому. И получается, что священный статус театра не имеет ничего общего с иерархией и авторитетами, которые мешают таланту проявиться, а то вовсе губят его.

Это нам несколько раз показывают — как при молчаливом попустительстве большинства можно зарубить, унизить и поломать. И напоминают: нельзя позволить это сделать с собой. Забыть, что тот, кто выбирает тебя — такой же человек, который может быть ведом случаем, пристрастен, глуп или просто не прав. Что начальник — это абстракция, которой не стоит верить. И что ты дурак только если признаёшь кого-то над собой начальником, вольным взять или не взять тебя в будущее. Это прекрасный аккорд в контексте творческого процесса: ты только тогда художник, когда принимаешь на себя полную ответственность и не отдаёшь на сторону право решать за себя.


«Комиссия» — необычный, забавный и нескучный спектакль, который, тем не менее, можно рекомендовать не всем. С одной стороны, грубоватый тон и пошлый юмор могут покоробить кого-то и помешать считать смысл. С другой, тем, кому спектакль «зайдёт», наверняка захочется пересмотреть его несколько раз: импровизация действующих лиц стоит того.

Режиссёр: Таня Вайнштейн 
Идея: Давид Жарницкий 
Продюсер: Мария Румянцева 
Актёры: Егор Архипов, Владимир Кузнецов, Леонид Нечаев, 
Мария Румянцева 
Место: площадка Скороход

 

Рубрика: Мнения
Теги: Театр theater Театр Санкт-Петербург Площадка Скороход
  • НОВОСТИ
  • ОБЗОРЫ
  • СТАТЬИ
  • КОНТАКТЫ
{{ item.type }}
{{ item.title }}
О нас Карта сайта Реклама Пользовательское соглашение RSS