Для начала стоит в очередной раз признаться в любви Кириллу Серебренникову и Гоголь Центру. Потому что они придумали и реализовали этот мегакрутой проект – с пятью разными режиссёрами, с огромным количеством талантливых актёров (маститых и молодых) и со стихами пяти поэтов, перемолотых так или иначе советской госмашиной с красной пятиконечной звездой.
Конечно, никакой претензии на объективность здесь нет и не будет. У каждого есть свои личные фавориты и аутсайдеры. Поэтому мне хочется много и вдохновенно говорить про «Век–волкодав. Мандельштам» и «Форель разбивает лед. Кузмин». И гораздо спокойнее и сдержаннее про спектакль «Сестра моя – жизнь. Пастернак» (но это всего лишь совпадение моего давнего равнодушия к поэту Пастернаку и полного отсутствия фанатского восторга к модному нынче режиссеру Диденко). Остались ещё неохваченными «Поэма без героя. Ахматова» (Серебренников) и совсем свежий «Маяковский» (Григорьян).
Но и три спектакля уже стоят того, чтобы звать всех срочно бежать и смотреть. «Звезда» – это не байопики и не «литературно-музыкальные поэтические композиции» (хотя ко второму явно ближе:)). Это – попытка передать некие сигналы из того времени и возможность ощутить эмоции людей, невольно оказавшихся в этой пентаграмме. Во всех частях Звезды совершенно невероятная музыка, свет, минималистичные (но полностью оправдывающие себя и точные) декорации. А вместо драматургических диалогов – стихи и дневниковые записи, отрывки из воспоминаний очевидцев и близких.
Мрак и ужас, в который постепенно погружается Мандельштам до самого момента своей смерти в лагере. Глухая непробиваемая стена из травли, презрения и забвения, окружавшая Пастернака тоже до смерти (и иногда непонятно, как он вообще мог дышать среди всего этого). Инфернальный петербургский декаданс и любовь, которая ломает или убивает всех оказывающихся рядом – у Кузмина.
И всё это на сцене проживают Чулпан Хаматова, Вениамин Смехов, Светлана Брагарник и мои личные фавориты из новой команды – Селезнёва, Авдеев, Ревенко, Кукушкин и Байрон. Хотя, покажите мне хоть одного поклонника ГЦ, который бы их всех, молодых и дерзких, не любил!?
В Мандельштаме в первую очередь запоминается невероятная пластика. Можно просто уточнить, что режиссёр – Антон Адасинский. И всё, знающие поймут, остальные погуглят и тоже поймут. Безумные телодвижения безумного героя Филиппа Авдеева. Ужасные костюмы (не потому что плохие, потому что страшные). И глаза Чулпан, которые видно с любого места в зале. Год назад я видела этот спектакль, а мурашки до сих пор.
В Пастернаке, наоборот, Диденко добавляет ярких красок. Три потрясающих женских образа - Весна, Лето, Осень. И особенно история с желтым цветом – прямо намертво отпечатывается на сетчатке и в памяти. При этом ещё и потрясающая музыка Ивана Кушнира, которая не просто гармонично ложится на придуманные Диденко образы, она не уходит из головы! Пронзительную грузинскую балладу про голубой цвет, переведённую Пастернаком, («в жертву остальным цветам голубого не отдам») пронзительно поёт мальчик, и кажется, что лучше ничего на эти стихи никогда и не было написано.
В Кузмине сначала тебя цепляет фантастический вокал Одина Байрона. Режиссер Владислав Навсташев, которого можно было бы любить только за «Митину любовь», в Кузмине придумал все, включая музыку – и у него получилось всё. Как-то незаметно ты погружаешься в атмосфЭру богемного Петербурга начала века. В эти темные (но такие манящие) истории – с тройственными союзами, дуэлями, кокаином, спиритическими сеансами, самоубийствами на почве несчастной любви, гениальными бунтарями и нищими эстетами. Вот это «давай вечером умрем весело, поиграем в декаданс» – просто витает в воздухе все полтора часа, с первой минуты и до аплодисментов (впрочем, уже выйдя из зала, ты вместо Uber зачем-то ищешь в телефоне извозчика и поправляешь на плече несуществующую горжетку:))
Раз уж мы добрались до финала. Последние 10 минут я рыдала в двух спектаклях из трёх - когда Хаматова и Селезнёва говорили от лица Надежды Мандельштам и Ольги Гильдебранд-Арбениной (жены Юрия Юркуна, возлюбленного Кузмина). Буднично, спокойно. О том, что жизнь кончилась и снова не начнётся. О том, что «никто не придёт назад».
Это действительно какой-то опыт проживания, он случается каждый раз на каждом спектакле этого цикла (уверена что с остальными двумя будет также). В каком-то смысле опыт травмирующий. Это возможность посмотреть на результат работы разных режиссёров, которые получили полную свободу (но у Серебренникова ведь иначе не бывает?) и сделали пять совершенно разных хороших и серьезных спектаклей про одно Время. Про творца и государство. Про стихи. Про нас, в конце концов. Потому что в финале всегда каждый все равно плачет о своём.
Режиссёры: Максим Диденко, Владислав Наставшев, Антон Адасинский
Место: Гоголь-центр
