Квартирники как явление возникли в 60-70-е годы прошлого века. Порой это была единственная возможность спеть свои песни, прочитать стихи или рассказы. Собирать друзей, людей, близких по духу и ценностям, много пить, обмениваться новинками самиздата, спорить, знакомиться, влюбляться, расходиться под утро. Сейчас это звучит весьма романтично, но это была просто жизнь, со взлётами, падениями, с абсолютным безденежьем и без надежды перестать «писать в стол».
В феврале, когда, по сложившейся у интеллигентных людей традиции, все достают чернила и плачут, петербургский «Невидимый театр» привез в Москву два своих спектакля-квартирника, созданных по записным книжкам Сергея Довлатова («Невидимая книга») и Александра Володина («Стыдно быть несчастливым»). Перенести формат воспоминаний на сцену очень непросто (их и на бумаге-то не все любят читать). Но в случае с «Невидимым театром» всё получилось: кажется, что Семён Серзин (режиссер) сумел невозможное – деликатно оживить страницы настоящих записных книжек, создать у зрителей иллюзию, будто они действительно попали не на спектакль, подчиняющийся режиссерской идее и очень четко выстроенный, а самый что ни на есть настоящий квартирник. Причем не сейчас, в 2019 год, а куда-то туда, где Довлатов бегает по редакциям в надежде напечататься, переезжает то в Таллинн, то в Штаты, а Володин восторгается талантом Окуджавы, предаётся военным воспоминаниям и тяготеет к спиртному.
Приходите вы на квартирник по Довлатову, и уже на входе вас встречают с водкой и шпротами, актёры проверяют микрофоны, пока вы ищете своё место в зале (библиотека-трансформер в Community Stage Moscow оказалась для этого очень органичным пространством), тут и там попадаются какие-то атрибуты «оттуда». А потом просто звучат знакомые зарисовки из «Соло на ундервуде», вперемешку со стихами Бродского и песнями тех лет.
Сложно объяснить, почему так притягивает к себе довлатовская проза – своей простотой, «своеобычностью», чувством ли языка и стиля? Но если Довлатов «попадает» в вас, то это навсегда. И кажется, что вот он где-то здесь, за колонной, закусывает чем попало дешевый портвейн, мается, страдает. И все его друзья, известные сейчас гораздо больше, чем в годы своего литературного расцвета, все редакторы, отказывающиеся издавать «безыдейную литературу», даже случайные прохожие – все рядом, только руку протяни.
В этой «Невидимой книге» уютно, тепло, грустно и весело одновременно. Очень душевный и очень по-довлатовски честный спектакль – когда никто не включает «Великого русского актёра», а просто живет на сцене. И нас, сидящих рядом, переносит в эту атмосферу.
А вот попали вы на квартирник по Володину – и поначалу не пускают! Выходят актёры в фойе гурьбой и давай с вами разучивать песню под баян – пригодится, ведь дальше будете подпевать! Уже потом, разливая из чайника «вино», из трёхлитровой банки «пиво», предлагая закусить капусткой, свежей да квашеной, под шутки о том, что люди в дорогих дублёнках и на иномарках приехали посмотреть жизнь коммуналки, начнут рассказывать историю о Володине, но не драматурге, а человеке. Перескакивая из детства в юность, потом в зрелость и обратно, актёры оживляют эпизоды очень личные, забавные и трагические. Исключение из пионеров, ранения на фронтах Великой Отечественной, влюблённости, появление псевдонима «Володин», семейные склоки и идиллии сопровождаются залихватскими шутками, песнями и танцами с участием зрителей.
Одетые по ушедшей советской моде люди погружают вас в праздник милейшего абсурда, из которого совсем неохота выбираться. В атмосфере вечного застолья рождается истина о том, что счастье в мелочах! В музыке, услышанной впервые за несколько лет, по радио в военном госпитале, в лепете ребёнка, в стихах Окуджавы или Пастернака… В том, что просто ты есть… В том, что это знание можно записать, и вложив в бутылку, передать другому. Что и делают актёры каждый раз, отправляя володинские строчки в плавание по Неве или Фонтанке (на гастролях – по Москве-реке). И стыдно нам, жителям 2019 года, быть несчастливыми, когда счастливы были люди в менее благополучное время, пережившие военные тяготы, послевоенную разруху, бытовую неустроенность, не гнавшиеся за богатством, а радовавшиеся тому, что просто есть.
